Вести с мест: наши братья из Удмуртии, Красноярска и Омска отметили День спецназа, братья из Ульяновска — почтили память своего земляка Дмитрия Разумовского

Вести с мест: наши братья из Удмуртии, Красноярска и Омска отметили День спецназа, братья из Ульяновска — почтили память своего земляка Дмитрия Разумовского

Братишки-русичи достойно и организованно встретили 29 августа, надев береты, тельняшки и форму, разместив на груди награды. Многие собирались вместе со своими коллегами из других отрядов в центре своих городов, у памятников боевой славы, о чем свидетельствуют фоторепортажи из Удмуртии, Красноярска и Омска.
Наша ульяновская первичка, кроме того ещё, в День солидарности в борьбе с терроризмом почтила память погибших 17 лет назад в Беслане, посетив памятник своему земляку, бесстрашному офицеру «Вымпела», Герою России Дмитрию Разумовскому.
Беслан 3 сентября 2004 года навек разделил двух братьев Разумовских — Дмитрия, в феврале 2004-го выполнявшего задачи совместно с нашим отрядом, и Максима, вошедшего в историю как «Русский танк». Вот что рассказал о себе и своём погибшем брате Максим (https://alex-military.livejournal.com/748957.html): «…на подходе к школе мы попали под плотный огонь. Сразу было ранено 4 человека, среди них был и Дима. Я до конца надеялся, что он жив, и узнал о том, что он не выжил, только после того, как все закончилось. Пока оказывали ему и остальным первую помощь и занимались их эвакуацией, я понял, что и сам ранен в бедро «рубашкой» от пули. Ранение показалось мне незначительным, и я не стал обращать на него внимание, на адреналине боли не чувствуешь. Пошли в школу. Пробились на второй этаж...
Там меня и достал духовский гранатометчик второй раз (извините за военный сленг). Взрыв был близко, над головой, поэтому посекло прилично: голова, плечо, несколько в спину. Вместе со мной в ногу зацепило моего друга Игоря. Из-за крови и контузии почти ничего не видел, пришлось выходить, другой мой друг Вадим вытащил «Гарика». Ну а дальше перевязался и вернулся. То ли на адреналине, то ли обезболивающее помогло, но больно особо не было. Поэтому посчитал себя боеспособным. Наверное, погорячился...

Я очень долго и много думал, почему так получилось. Почему погибло столько людей: и спецов, и заложников. Кто или что вышло из-под контроля? Думаю до сих пор. И можно ли контролировать ситуацию, когда детей захватывают вооруженные люди и развешивают над ними бомбы? Даже мы надеялись, что в этих зверях все-таки есть что-то человеческое, и они не взорвут школу. И на момент, когда это все же произошло, мы тренировались на похожем объекте. Вокруг школы было только оцепление и снайперы. Они свою работу сделали хорошо, до нашего приезда не дали террористам уйти из школы и, насколько это было возможно, прикрыли огнем как можно больше заложников. Нам в бой пришлось идти прямо с автобусов.

Местность возле школы открытая, и идти приходилось с разных направлений у террористов как на ладони. В поле невидимок не бывает, много раненных было уже на подходе. Основные потери были уже в школе. Будь ты хоть суперспециалистом, но детям, когда они испуганы и хотят спастись, не объяснишь, что не надо бежать на направление огня бандитского пулемета. Поэтому приходилось их из-под этого огня вытаскивать. А как их вытащить и самому не залезть под огонь? Отсюда и такие потери среди сотрудников. О том, что там произошло, еще будет много вопросов, тем больше, чем сильнее боль потери. Но вряд ли кто даст на них исчерпывающий ответ.
…учусь жить без старшего брата. Он всегда был для меня примером. Он старше меня на семь лет, поэтому поиграть с ним в детстве удавалось редко. Скорее, он был моим наставником во всем. Я слепо принимал все, что он делал и говорил. За ним пошел в пограничное училище в 92-м, а затем и в «Вымпел». Гонял меня, как и все старшие братья младших, но всегда был за меня горой, как и я за него. Чего я лишился, когда его не стало? Да всего. Все с нуля. Теперь сам. Отец после Беслана тяжело заболел и 11 октября 2009 года умер. Похоронен на том же кладбище, что и брат».

Вечная память заложникам и воинам, погибшим в Беслане!